Российский медик, специалист в области биотехнологий и генной инженерии Николай Дурманов рассказал про коронавирус без паники
Про коронавирус без паники
Среди нас внезапно появилось много знатоков, разбирающихся в коронавирусной инфекции и делающих всевозможные прогнозы. А что говорят ученые? С медиа изданием «Русская планета» своим авторитетным мнением поделился Николай Дурманов — российский медик, специалист в области биотехнологий и генной инженерии. Самое, на наш взгляд, главное предлагаем сегодня вашему вниманию.
Что случилось в Италии?
Это возрастная страна. Много пожилых людей. Они не очень отапливают свои дома. Это их традиция. Стараются не открывать окна, потому что экономят тепло — оно дорогое. И вот пожилые люди в холодной атмосфере с малой вентиляцией — это первый фактор. Второе: итальянцы, как и испанцы, любят большие семьи, у них развиты родственные чувства. Поэтому у них постоянные встречи с родственниками. И часть их своим бабушкам и дедушкам приносят этот вирус. Итальянцы опоздали с тестированием. Они не знают, сколько у них больных. Можно предположить, что в 3 — 4 четыре раза больше, чем показывают официальные цифры. И их инфраструктура, количество аппаратов ИВЛ и т.д., оказалась недостаточной. Плюс выяснилось, что в Италии было очень много китайских туристов. То есть в совокупности все это привело к тому, что можно назвать катастрофой. И сейчас похожая катастрофа разворачивается в Испании и США. Надо понимать: дело не в абсолютных цифрах — 5000 больных или 10.000. А в том, насколько существующая медицинская инфраструктура способна справляться с таким потоком больных. Если 10 процентов пациентов будут тяжелыми, из них половине потребуются какие-то реанимационные мероприятия, аппараты ИВЛ, оксигенации, квалифицированные специалисты, потому что человека недостаточно подключить к аппарату, за ним нужно смотреть и смотреть…
Чем отличается этот вирус от всех остальных?
COVID-19 более заразный, чем те два тяжелых коронавируса, которые приходили за последние 17 лет. Но в сравнении с ними его смертоносность в 10 раз меньше. И она не вырастет, потому что по законам эпидемиологии такая пандемия приведет к тому, что вирус будет делаться все слабее и слабее. Этот коронавирус и рядом не стоял с теми эпидемиями, которые бушуют в тропической части нашей планеты.
Если сравнивать с тропическими лихорадками Чикунгунья, Дека или Зика… Там сотни миллионов больных! И смертность там побольше. Но это проблемы тех регионов, которые не задают тон в мировой экономике. Мы беспокоимся о том, что нас касается.
А то, что в этот момент десятки тысяч людей погибают на других концах нашей планеты, нас как-то мало тревожит.
Но ведь никогда такого не было?
Эпидемии были всегда. В одной из книг Уильяма Макнейла «Чума и люди» я наткнулся на список китайских эпидемий где-то начала нашей эры — их было 400! Но самолеты были не всегда. Глобальная экономика была не всегда. Если раньше в каком-то месте сверхопасная инфекция возникала, она там и заканчивалась. Либо гибелью популяции, которая попала под эту инфекцию, либо благодаря выработанному иммунитету. И в тех редких случаях, когда этого не происходило и инфекция вырывалась, случались коллапсы. Например, великая чума XIV века. Чума пришла из Монгольской империи, где не было границ и замкнутых популяций. И докатилась до Крыма, откуда попала во Францию. Тогда погибла половина европейского населения…
Специалисты по биологической безопасности уже лет 15 говорят: наша глобальная экономика, чрезвычайно подвижное население, сотни миллионов людей, которые летят в самолетах, передвигаясь из одной точки земного шара в другую, — это неудачная основа для борьбы с неприятностью, которая может произойти в любой момент.
Когда это все прекратится?
COVID-19 не любит теплый сезон. Это значит, что, когда потеплеет, он будет храниться уже не очень долго и один из главных каналов инфицирования — через дверные ручки, поручни эскалаторов, кнопки лифтов — будет уже не таким важным. По моему мнению, в начале — середине мая мы увидим улучшение.
Что касается иммунизации. Для гриппа мы каждый год делаем по 3 — 4 новые вакцины. Потому что вирус мутирует. Этот коронавирус, к счастью, мутирует не очень сильно, но можно предположить, что он теперь надолго в нашей цивилизации.
Наверное, каждый год будут производиться вакцины. И в скором времени эта драматическая аура вокруг коронавируса утихнет, мы будем воспринимать его как еще один грипп.
Человечество пока бессильно?
Сотни лабораторий разрабатывают новые препараты, пытаются адаптировать имеющиеся. Уже сейчас есть несколько надежных лекарств, которые принципиально меняют скорость выздоровления людей, снижают смертность. А на подходе, наверное, десятка два вакцин. Некоторые содержат такое ноу-хау, такую научную крутизну, какой еще не было. В этом смысле пандемия продемонстрировала научную силу нашей цивилизации. Но идет гонка: кто успеет первым — вирус или мы? Потому что у всех научных разработок, будь то вакцины, препараты или технологии лечения, есть некие временные законы: надо изобрести, испытать на животных, потом на людях, чтобы убедиться, что лекарство не будет опаснее самой болезни. А вирус в это время не ждет…
Конструирование вакцины, лекарств — это скорее инженерия. Вирус прикрепляется к клетке. Значит, нужно придумать лекарства, которые не дадут ему прикрепиться. Прикрепившись, вирус проникает внутрь клетки. Есть лекарства, которые не дают ему это сделать. Хорошо, мы прозевали, он прикрепился и проник. Ему нужно воспроизвестись, сделать множество своих копий. Есть лекарства, которые не дают работать ферментам, которые делают эти копии. Потом, если мы пропустили эту стадию, вирус начинает собирать белки, из которых он воспроизведет сотни новых вирионов — маленьких вирусов. Есть лекарства, которые не позволяют собирать их. Допустим, мы проиграли вирусу. Он проник, он размножился, он вышел — у нас есть следующая линия обороны: мы можем работать с нашей иммунной системой. Потому что она иногда вредит организму больше вируса. Есть такое понятие «цитокиновый шторм», когда иммунная система впадает в паранойю и начинает действовать чрезмерно. Гибель людей чаще всего следствие ее неправильной работы. Так вот, есть лекарства, которые предотвращают цитокиновый шторм, такую параноидальную реакцию. И их много, потому что это проблема не только коронавируса: огромное количество других болезней — сепсисы, ревматоидные артриты и т.д. — тоже следствие чрезмерной активности иммунной системы. В общем, на каждый этап у нас есть по 10 — 15 кандидатов. И скорее всего, в ближайшее время появятся очень надежные препараты против COVID-19. Мы совершенно не беззащитны.
Что изменит эта пандемия?
Думаю, что можно считать приговоренным к расстрелу туризм, каким мы его знаем. Когда огромное количество людей пересекает множество часовых поясов и посещает места, где великолепные коллекции всяких вирусов, бактерий, простейших возбудителей очень экзотических. И нас ожидает возврат туризма в то качество, в котором он начинался лет 100 назад. Это домашний туризм. Это исторический туризм. Скажем, в 100 километрах от Москвы или в 200 километрах от Санкт-Петербурга есть невероятно интересные места с исторической, кулинарной, архитектурной точек зрения. И те, кто предпочитает этим красотам Таиланд, Малайзию, Мальдивы или Вьетнам, должны понимать, что им предстоит сделать выбор: или продолжать рисковать и искать приключений на свою голову, или переключиться на тот туризм, который уже просматривается в европейском и североамериканском обиходе. Около 60 миллионов американцев занимаются внутренним туризмом. Это огромная индустрия. Она называется outdoor recreation. Даже перевода на русский нет. По экономическому обороту это более 1,5 триллиона долларов. Это главная индустрия Америки. Более, чем автопромышленность, более, чем финансовый сектор.
Мне кажется, главное, что сейчас будет определять, кто выйдет из этой ситуации окрепшим, а кто проигравшим, — это не наличие каких-то суперцентров, аналитических групп, сенсоров, датчиков, космических съемок, полетов дронов, заборов проб в метро и так далее. А здравый смысл населения… У нас огромное природное преимущество. Мы не так давно стали нормально жить. Мы еще помним голодные времена. В нашем культурном коде — громадные проблемы, катаклизмы, которые свалились на нашу страну в ХХ веке. Это тренировка. Это, если хотите, наш национальный иммунитет. И он нам уже помогает.
